Стоит ясный апрельский день, и на Медборгарплатсен, одной из главных площадей Стокгольма, жизнь бьет ключом. Взрослые любуются нарциссами на цветочном прилавке, дети катаются на велосипедах, а десятки гуляющих разгоняют зимнюю тоску на скамейках и в ресторанах на свежем воздухе.
Казалось бы, ничего особенного — но пока беззаботные шведы гуляют, большая часть мира сидит взаперти. «Что, все настолько хреново?— риторически спрашивает 28-летняя продавщица из соседней Окерсберги Сандра Бергквист (Sandra Bergkvist) за кружкой пива в кругу друзей. — Конечно, мы переживаем за тех, кто в группе риска, но если бы не СМИ, никакой истерики не было бы в помине».
Даже шведы из групп риска — и те, похоже, не беспокоятся. 80-летняя Маргарета Кёрнер (Margareta Körner) и 67-летняя Маргарета Эрикссон (Margareta Eriksson) по возрасту попадают в одну из таких групп.
Однако пенсионерки как ни в чем не бывало сидят на площади с термосом кофе. Кёрнер живет в районе среднего класса в центре Стокгольма и знает, что, по идее, разгуливать по улице ей не следует.